Напрасно бились зеркала в этом большом зале. У них не былони шанса завладеть хоть каплей твоего внимания. Мрачные осколки падали на пол, на чьи-то порванные пуанты, что лежат здесь уже около месяца… В зеркалах уже не отражалась твоя сладкая улыбка и задорный смех. железные гвозди даже не пытались ужержать собой эти стеклянные проходы зазеркалье, им уже было все равно. Глупые мысли лазли в голову. Им-то было наплевать, что тебя нет рядом. Радостные воспоминания кричали в голове весенними ласточками, переливались трелью соловья… Мне уже было все равно, но зеркала бились с той же неудержимостью и падали на деревянный пол балетной студии с невыносимым звоном разбивавшегося стекла. Никто не пришел убрать осколки. Наверное я глупо выглядела на фоне этих забытых всеми кусочков зеркал, но я все же пыталась вынести их оттуда. Тщетно. Балетный зал оставался забит обломками хрустального зеркала. Я, наступая на острые концы моих воспоминаний, глубоко резала себе ноги. Шрамы есть и сейчас. А ты этого всего не заметил. Ты прошел мимо и дажене оглянулся на наши с тобойлюбимые окна, в которых теперь виднелись  зеркала и слышался звон битых стекол, но ты даже не оглянулся…

Ты? Да кто ты такая, чтобы заставлять меня плакать? Разве у тебя есть такое право? Да, увы, но да… Ты  моя лучшая подруга, только ты можешь быть поводом чистых прозрачных слез из моих глаз… да, ты не спрашиваешь разрешения, чтобы рассмешить меня или же наоборот, расстроить, но это уже перебор. Еще чуть-чуть и уже будет поздно. Ты изменилась. Ты включила «взрослую» и стараешься быть ею. Но у тебя ничего не получается. Тебе все так же скучно, когда меня нет. Ты каждую минуту хочешь позвонить, но с горестью вспоминаешь, что уже не вернуть того, что было. А я скучаю… Скучаю по тебе прежней. Такой милой и жизнерадостной, такой всепрощающей илюбимой, такой моей… Мы ведем  себя как две дуры, управляя настроением друга друга, однако не умеем сделать шаги навстречу. Я даже не знала, что так может быть у нас… Ты не слышишь тех, кто тебя любит, гордишься, что одна такая, такая одна…Одна. То есть без друзей, без поддержки… Но для тебя это нечто иное, это только пока, но сейчас тебе так круто, ни о чем не задумываешься и не прислушиваешься.

Такая другая, но такая лучшая… подруга.

 

Я уже писала в блоге о теракте в городе Минске 11.04. Искренне скорбим...

Так вот уже сегодня утром интернет заполнили слухи о новом теракте уже в одном из столичных автобусов (№ 100). Якобы новая бомба взорвалась утром, когда пассажиры ехали на работу. Новая волна страха и ужаса прокатилась по всей Беларуси. Телевидение упорно отказывалась комментировать это событие до полудня. Какие цели они преследовали — неизвестно. Но уже после обеда по ящику стали крутить ярые опровержения нового теракта. Просили людей не паниковать и обвиняли лгунов, распускоющих такие слухи.

Почему они до этого времени не заботились не о том, будет ли кто-то переживать, волноваться, почему никто не пришел на телевидение и не опроверг эти слухи сразу же полсе их появления?...

А кому нужны эти слухи? А может и не слухи вовсе… В наш век великих технологий так сложно понять и разобраться где правда а где ложь. Что ж. Будем надеяться, что это все лишь вымысел каких-то бездушных людей, трусов все-таки. Они выложили видео «взрыва в 100-м автобусе», но через считанные минуты интернет уже не мог найти данного видео на своих просторах.

Помним, скорбим… 13 апреля объявлен днем траура в Беларуси...

У ночи не было пределов. Граница дня — последнне, что осталось от света. Мрак и темнота обрушились на город, тонущий в весенних цветах. Лавочки из прошлогоднего бука уже успели покрыться коркой из плесени, и ночь великодушно закрыла собой это недоразумение. Дом, стоящий на горе, своими последними окнами с зажженными лампами жалостно молил о пощаде, но тщетно. Он тоже скрылся в непроглядной черной вуали госпожи ночи. Зеркала больше не отражали свет, мир теней ворвался в этих будничных подружек населения земного шара.

Но было одно-единственное. То, что не смогла закрыть всемогущая ночь. То, что вообще не должно было появиться в эти дни. То, из-за чего мог перевернуться весь мир… Женская слеза. Теплая, но в то же время несущая страшный холод души. Мимолетная, но заключающая в себе огромный отрывок жизни этой женщины. Такая прозрачная, и в то же время отражающая всю черноту внешнего мира.

Женская слеза. Два слова, заключающих в себе невероятную силу, которую не смог побороть еще ни один мужчина.

У ночи не было пределов, но, увы, слезы женщины не разбирались во времени суток...

Мэрилин Монро родилась в 9:30 утра, 1 июня 1926 года в городской больнице Лос-Анджелеса с именем Норма Джин Бейкер.

Ее мать, Глэдис Бейкер, отдала грудную дочь семье, где Норма Джин жила, пока ей не исполнилось 7 лет. После самоубийства отца Глэдис Бейкер пережила нервный срыв. Подруга по работе Грейс Макки объявила ее психически нездоровой и поместила в клинику, взяв опеку над Нормой. Через некоторое время Грейс вышла замуж. Ее супруг привил одну из своих трех дочерей жить с ними, после чего Грейс отдала 9-ти летнюю Норму Джин в Лос-Анджелесский приют, где та стала 3 463 жителем. Спустя 2 года Грейс забрала Норму домой. Но муж досаждал девочке так, что жить под одной крышей было невыносимо. Пожилая Энн Лоуэр, тетя Нормы Джин, взяла ее в свою семью. Но после 12-ого дня рождения на нее начал нападать один из сыновей Лоуэр. Несколькими годами позже Норма вновь вернулась к Грейс Макки, где и встретила сына соседа, Джима Дахерти. В 16 лет Норма вышла за него замуж. В 1944 году Джима призвали в армию. Получив работу на фабрике самолетов, Норма уехала жить со свекровью. Армия послала фотографа, чтобы показать солдатам на далеких фронтах, как их жены помогают ковать победу, поддерживая им боевой дух. Фотограф был увлечен Нормой Джин, и поместил ее снимок в журнал. К 1946 году она появлялась уже на 33 глянцевых обложках и позировала лучшим фотографам. Грейс Макки устроила ей развод. В июле 1946 года Норма Джин получила первый контракт в «ХХ век Фокс», который она подписала, используя имя Мэрилин Монро. Она получила роль в фильме «Scudda — Hoo!». Единственные ее слова там были «Эй, Рад!». Затем последовал фильм «Опасные годы». Студия не возобновила с ней контракт в следующем году. Удача последовала для Мэрилин в кинокомпании «Коламбия». Однако ей доставались не самые лучшие роли. В то время Мэрилин встречалась с Джонни Хайдом — заместителем председателя агентства Уильяма Морриса. Именно он получил для нее крошечную роль в «Асфальтовых джунглях». После смерти Хайда в 1950 году, Мэрилин вновь подписала семилетний контракт с «ХХ век Фокс». Уже к концу 1951 года Мэрилин Монро получала 2-3 тысячи писем от поклонников в неделю. Она начала встречаться со звездой бейсбола Джо ди Маджо. 14 января 1954 года они поженились. После медового месяца Мэрилин бурно взялась за работу над картиной «Семь лет желания». А 27 октября 1954 года она подала на развод. Рождество Мэрилин отмечала в своей квартире в Нью-Йорке. В это время у нее был роман с Артуром Миллером. «Семь лет желания» стал самым кассовым фильмом лета 1955 года. В следующем году, 29 июня, Мэрилин вышла замуж за Артура Миллера, и уехала в Англию на съемки фильма «Принц и актриса» с Лоуренсом Оливье. Мэрилин вернулась в Голливуд чтобы работать над новой картиной — «Автобусная остановка». У начались нее проблемы с выбором ролей и она принимала большие дозы снотворных средств. 20 января 1961 года Мэрилин разошлась с Артуром Миллером. Вскоре, личный врач отправил ее в нью-йоркскую больницу, где она пролежала несколько дней. Следующим же вечером после ее звонка Джо ди Маджо прилетел из Флориды, и забрал Мэрилин домой. В апреле 1961 года она вернулась в Лос-Анджелес для работы в фильме «Неприкаянные» с Кларком Гейблом. Но уже на второй день съемок осталась дома, ссылаясь на усталость. 19 мая 1961 года на площади Мэдиссон Мэрилин спела «С Днем Рождения мистер президент» Джону Кеннеди. Вскоре у Монро случилась очередная передозировка снотворными. Джо ди Маджо прибыл на ее спасение снова. Они решили пожениться второй раз, и установили дату на 8 августа 1962 года, но вечером 4 августа Мэрилин была найдена в своем доме без признаков жизни.

Твои слова бьют больно. Даже больнее, чем ты можешь себе представить. Оболочка равнодушия – маска, которых у меня тысячи. Я уже не помню какая я настоящая. Никто не пытается заглянуть под оболочку, все сразу рвут душу, чтобы посмотреть: на самом ли деле у нее все так хорошо. Никто не читает категоричных надписей перед входом в мою душу. Никто не видит запретных знаков и плакатов. Клей ПВА здесь совсем не поможет. Душа рвется, клей кончается.

Больно знать, даже не то, что ты не любишь, а то, что ты не уважаешь меня. Не ценишь мое мнение, обрываешь разговор на полуслове. О! как глупо верить в сказки. А я никогда и не верила: везде видела подвох. А ты? А ты сочинял эти сказки. Что ж, отпустим все это. Не верю, не хочу, не жду. Оптимистично, не правда ли?)

 Хрупкий шелк души разбился о твои эмоции, а позже все списали на мое самолюбие. Нет, даже не обидно. Какое-то равнодушие. Не бойся. Все будет как раньше. Все будет даже проще. Я никогда не искала легких путей. Ты жил только ими. Я всегда спорила. Ты всю жизнь соглашался. Знаешь, я даже верю, что у тебя есть сердце. Там, далеко, где ты не сможешь его достать без моей помощи.

Рискуя всем, можно получить еще больше, а можно потерять последний золотой. Ты уверен, что счастлив? Может все-таки пара слов спасли бы тебя от твоего «счастья»? Но ты никогда не попробуешь, а я перестану уважать тебя. Мы больше не будем вместе пить виртуальный чай и лущить пиксельные семечки. Ты слишком давишь на психику. У тебя нет понимания моего мира. А я слепа, чтобы увидеть твои тщетные попытки.  Осколки дружбы улетают в шерстяной снег, утопая в связанных сугробах. Этого мы добивались? Об этом мечтали все время нашего общения? Так ли хотели закончить все разговоры?

Мы должны все забыть. Таблетки перед сном. Ничего не помогает. Снотворное слишком слабое, воспоминания сильнее. Но мы тоже не промах. Мы закроем двери на ключ, выбросив его в окно. Мы напишем черный список и внесем туда имена друг друга. Мы не будем больше верить в чудеса и переживать за успехи друга. У нас больше нет друга. Ты можешь вернуть всех своих бывших, пытаться общаться с ними как с подружками. Но я незаменима. Что касается меня -  то я даже пробовать не буду. Поверну жизнь в другое русло. Но ты будешь жить во мне. Ты будешь питать меня эмоциями и положительными зарядами. Когда-нибудь наши пути снова пересекутся, но это будет уже другое. Это будет блеф. Ложь. Я не верю в чудеса. У меня больше нет друга. 

В17:56 на станции метро «Октябрьская» в городе Минске произошел взрыв. Теракт, как назвали это в прессе. Есть раненые и даже погибшие. Сколько судеб сломает это происшествие неизвестно, знаю одно: просто так это не пройдет. О причинах этого я даже задумываться не хочу. Политика или же человеческий фактор — не важно, главное — жизни людей. Никогда не понимала людей, которые жертвуют своими жизнями для того, чтобы лишать жизней других. Здесь не важен даже мотив… Неужели их души не наполняет скорбь и жалость к тем, кого они собираются лишить жизни? неужели они так бесчеловечны, что готовы по своей воле отнять у человека надежду на будущее?...

Надеемся на лучшее, верим в хорошее будущее… Очень хочу, чтобы это все поскорее и как можно с меньшими утратами это улеглось в жизнях белорусов...